Марина Лошак: «Музей — это не обращение к прошлому, это разговор сегодняшнего человека с сегодняшним миром»

Экс-директор ГМИИ им. А. С. Пушкина Марина Лошак присоединилась к команде петербургского музея Иосифа Бродского и этим летом сделала выставку «От руки» в новом пространстве «Квартира № 34». Поговорили с Мариной Девовной о грядущих выставках, экспорте проектов, прелестях Петербурга и маркерах живого музея.

С чего началась ваша работа с музеем Бродского — с конкретного предложения или взаимной симпатии?

Все по спонтанной взаимному чувству. Лучшее состояние в жизни — когда ты незапланировано во что-то влюбляешься и превращаешь это в большую любовь. У нас с музеем Бродского так и случилось.

В «Полутора комнатах» я оказалась неспроста: давно дружу с Сашей Бродским и очень хорошо отношусь к куратору музея Анне Наринской [внесена Минюстом в реестр иноагентов. — Прим. ред.]. Уже в первый визит я поняла, что это чудесное место. Такого рода институция — большая редкость, а я их видела много в мире. И это при том, что музей-квартира — непростой жанр, вызывающий у меня опасения. Очень редко музеи-квартиры бывают живыми местами. Увидеть как раз живое, уникальное и точное пространство было настоящим чудом. Я никогда не скрываю своих чувств и восторгов, поэтому, как только побродила по музею, сразу придумала симпатичный кураторский проект.

Благодаря выставкам у нас осталась довольно увесистая стопка переписанных от руки текстов Бродского, которые сейчас исследуют молодые специалисты Пушкинского музея с самых разных сторон. Надеюсь, что этот проект потом тоже превратится в какой-то продукт и станет частью выставочной истории и архива, открытого для посетителей.

Чем — эмоционально и профессионально — стал для вас этот выставочный проект?

Эмоциональным высказыванием и возможностью объединить людей вокруг важной для всех нас темы. Я сразу была готова к тому, что полюблю этот проект. На практике все оказалось даже выше моих ожиданий. Представьте: вы ждете кусок какого-то вкусного торта, заранее представляете его восхитительный вкус, пробуете и понимаете, что он еще вкуснее, чем вы ожидали. Это бывает крайне редко, но сотрудничество с музеем Бродского как раз такой случай.

И это сотрудничество продолжается?

Все так чудесно сложилось и полюбилось, в нашей совместной работе было столько органичности и естественного присутствия, что я с большим восторгом и счастьем присоединилась к команде музея.

Вообще, на мой взгляд, команда просто идеальная, людей в ней немного, и каждый из них прекрасен, а сам музей невероятно живой. Это абсолютное счастье.

А каковы признаки живого музея?

Всеобщее участие в жизни музея. Каждый человек, который приходит в музей, становится его частью. Это бесконечная интерактивность, диалог между рассказывающим и слушающим. Именно диалог, а не монолог.

Очень много лет и десятилетий музеи были примером как раз монолога. В последние 10 лет, может быть даже чуть больше, институции стали совершенно другими. Речь не только о России, а обо всем мире. Музеи обратились к человеку, стали интересоваться его мнением, ждать обратной реакции. Мы в Пушкинском придумывали невероятное количество всяких интерактивов, которые были связаны с общением на самом разном уровне. И люди это чувствовали, становились частью процесса.

Музей — это не обращение к прошлому, это разговор сегодняшнего человека с сегодняшними взглядами, сегодняшним ощущением мира, сегодняшними категориями ценностей. Собственно, это и есть современный музей. Неважно, о чем ты говоришь — о современном искусстве, времени или событии, которое произошло столетие или тысячелетие назад, как это бывает. Важно, что ты говоришь об этом сегодня. Вот, собственно, это и есть ощущение современного живого музея. Интересно создавать именно такого рода пространство, пространство коммуникаций.

У вас есть желание как-то изменить музей Бродского, учитывая ваш профессиональный музейный бэкграунд?

Выставки, которые были сделаны прежде, все хороши, есть просто шедевральные. Я сама придумщик, у меня все с этим аппаратом хорошо, но иногда случается, что я вижу какой-то проект и думаю: «Почему не я это придумала?»

В истории этого музея довольно много просто фантастических выставок, и впереди у нас довольно интенсивная работа. Я надеюсь, мы масштабируем деятельность «Полутора комнат».

Это интересно.

Да, «Полторы комнаты» — это такое материнское гнездо, условно говоря. У него появятся почки, разные ответвления, которые создадут дерево.

Вот появилась 34-я квартира, и мы там будем время от времени, с определенной периодичностью делать выставочные проекты, которые требуют большего пространства. Это будут новые линейки выставочных проектов, опосредованно связанные с Бродским. Мне бы хотелось, чтоб там появился цикл, продолжающий то, что я сделала своем кабинете, «Мои полторы комнаты», где самые разные люди — художники, кураторы, просто важные личности — рассказали бы свои истории, связанные с их полутора комнатами, то есть с их детством и юностью. Это такие очень чувственные, очень эмоциональные и посылающие привет Иосифу Бродскому проекты.

Вообще, музей хорош тем, что связан с глубоко личными переживаниями, интимными, внутренними, и это совпадает со временем, которое мы сейчас проживаем. Это время погружения внутрь, решение каких-то глубоких вопросов, существующих внутри нас.

Ваш следующий кураторский проект?

Довольно скоро во дворе музея появится новое пространство, которое будет называться «Каретный сарай». В нем будет открытое музейное хранение двух архивов очень важных людей, связанных с историей Бродского. Также это здесь будут проходить разные музыкальные и театральные события.

Кроме этого, рядом, в том же доме, готовится к открытию китайская закусочная, которая связана с именем Бродского. Он был большим поклонником китайской кухни, жил в китайском квартале в Нью-Йорке, ходил в китайский ресторан, писал стихи на тему Китая. Закусочная станет еще одним местом, связанным с нами своей идеологией, своим существованием и своим значением.

Одновременно с открытием в «Полутора комнатах» мы сделаем выставку на тему Китая в жизни Бродского. Наше основное пространство не может принять то количество людей, которое хочет к нам попасть, поэтому мы хотим расширять свое присутствие в близких нам по духу музеях.

Сейчас готовится экспериментальный проект «4 июня 1972». Эта дата — отъезд Иосифа Бродского из России, сакральный момент в его жизни, день, когда собрались его друзья, чтобы попрощаться с ним. Друг Бродского, его товарищ Михаил Мильчик запечатлил каждую деталь пространства, в котором они собрались. Фотографии стали источником построения такого иллюзорного, но на самом деле документального присутствия, в которое может погрузиться человек с помощью интерактива.

Проект технически сложный, в нем участвуют и продолжают участвовать художники и технологи. Он уже готов и сейчас находится на стадии обживания внутри музейного пространства. Важно попасть в десятку.

Одновременно мы готовимся к очень важному проекту, который посвящен пребыванию Бродского в деревне Норинской [деревня в Архангельской области, где в 1964–1965 годах поэт отбывал ссылку по обвинению в тунеядстве. — Прим. ред.]. Это чрезвычайно важный этап его жизни. Проект называется «Специально отведенная местность».

То, как мы расскажем эту историю, мне кажется, будет неожиданно для всех.

Вы планируете экспорт каждого проекта? Прокладываете мостики между Петербургом и другими городами России?

Всегда, когда ты увлечен чем-то и чувствуешь, как здорово это придумалось, другого не дано. Если нравится тебе, экспорт не может не понравиться всем остальным. Один из будущих проектов музея мы планируем показать в Москве в Музее толерантности, например, плюс у нас есть довольно большое количество запросов от разных музеев страны. Такие проекты обязательно должны путешествовать.

Я надеюсь, что в каждом месте мы создадим систему «Полутора комнат». Наши «Полторы комнаты» будут растиражированы, наш иллюзорный мир сможет существовать в других пространствах. Это будут наши двойники, я думаю.

И, конечно, мы задумываем коллаборации с разными местами. Вот, например, выставку «От руки» очень хочет получить мой любимый фонд «Мира». Вообще, есть довольно много мест, где хочется оказаться, потому что там люди, которые смотрят на мир так же, как ты. Есть еще возможности, больше проекты, которые, на самом деле, могут найти свое место и внутри Петербурга, но я не хочу раскрывать все карты.

Понимаю. Отличается ли петербургская аудитория от аудитории московской или, допустим, региональной?

Я вас разочарую. Как бы люди ни говорили об отличиях между москвичами и петербуржцами, на мой взгляд их нет. Потому что та аудитория, о которой мы с вами говорим, которая приходит в «Полторы комнаты», не зависит от города.

Поэтому сохранение аудитории, расширение, создание для нее поля взаимодействия, мне кажется очень важным. Это лучшая из аудиторий, это настоящие сталкеры нашего будущего.

Каким вам представляется Петербург с культурно-выставочной точки зрения сейчас, когда вы стали работать с ним плотнее?

Впервые я совершенно иначе ощутила город, который меня абсолютно поразил. Это место, наполненное очень локальными культурными пространствами, которые можно сравнить с внутренним карманчиком. Вот у тебя есть пиджак, а внутри него потайной кармашек, где ты хранишь что-то очень важное для себя, что нельзя потерять.

В Петербурге много-много таких внутренних карманчиков, они — самое главное. Потому что все, что снаружи, принадлежит всем, а вокруг внутренних карманчиков собираются разные сообщества людей, которые объединены желанием сохранить это важное. Речь о небольших галереях, пространствах, частных магазинах и каких-то местах, где сообщества собираются, коллаборируются.

Какие выставки вам хотелось бы хотелось увидеть как зрителю?

Умные, интеллектуальные, тонко устроенные, чувствующие. Мы выросли, стали более искушенными, стали гурманами. Именно поэтому «еда» должна быть более сложносочиненной, с неожиданными ингредиентами, палитрой вкусов, где нужно задуматься, приложить усилия, чтобы понять.

Ясно, что не все к этому готовы. Многие любят, чтобы все сразу было понятно, и это другой тип выставок. Такие выставки тоже очень важны, и я их тоже люблю, именно поэтому с вожделением поглядываю на «Третье место» в Петербурге. В Москве таких мест — мистифицированных, с поэзией руинизации — очень мало, нет среды, но именно в них могут быть другого рода проекты, которые требуют умения восхититься.

Восхищаться мы немного разучились. А выставка-впечатление так же важна, как и выставка интеллектуальная.

Сейчас вы чувствуете себя свободно?

Да, я себя чувствую свободно и счастливо. Хочется это ощущение сохранить, потому что оно на пользу не только мне, но и людям. Такие чувства всегда ощущаются и передаются через то, что ты делаешь.

Фото: Мария Гельман (2), Анна Маленкова, — личный архив Марины Лошак; Анна Маленкова (2), Юрий Пальмин (4), Мария Гельман (3), Анастасия Демидова-Рындина — музей Иосифа Бродского «Полторы комнаты»