Самые необычные постановки по русской классике в Москве
«Ревизор» в психбольнице и «Вишневый сад» зимой
Русская классика всегда была ценным драматургическим материалом для театральных постановок — как на родине, так и за рубежом. Если вы уже давно окончили школу и готовы взглянуть на классику русской литературы под новым углом, выбирайте билеты на спектакль — мы собрали для вас самые неожиданные и креативные, но отражающие суть книг, прочитанных многими десятки раз.
О самых ярких премьерах сезона, созданных по мотивам классических отечественных романов, RUSSPASS Журнал уже рассказывал здесь.
Казалось бы, что нового можно сказать об «энциклопедии русской жизни» после множества инсценировок, экранизаций и литературоведческих трудов? И как выразить в полной мере разнообразие тем, героев и образов оригинального романа в стихах? Оказывается, для этого может быть достаточно… одного человека!
«ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН, Ей-богу, сцена из романа» — это нечто среднее между поэтическими чтениями и моноспектаклем. Фундамент спектакля целиком держится на плечах единственной актрисы — Елены Морозовой, одной из ведущих артисток Электротеатра «Станиславский». Ей удается импровизировать с формой пушкинского текста (например, жонглировать подачами, отыгрывая всех пушкинских героев одновременно, а порой даже переходя на рэп) и при этом точно его придерживаться. И это при крайне минималистичной сценографии: все действие происходит на лестнице театра, окнами выходящей на Тверскую улицу — ту самую, по которой Татьяна Ларина въезжала в Москву.
Электротеатр «Станиславский» вообще известен своими экспериментальными постановками классики. Здесь можно вспомнить и «Идиотологию», соединившую классический роман Достоевского с трудами немецкого философа Готфрида Лейбница; и пронзительного, но сдержанного «Бунина» по рассказам писателя; и музыкально-хореографическую «Чеховщину», осмысливающую «Чайку», «Три сестры» и другие произведения Антона Чехова в современном контексте.
Действие этой инсценировки режиссера Антона Федорова перенесено в крайне неожиданное для хрестоматийного сюжета пространство — сумасшедший дом. На первый взгляд между гоголевской комедией о самозванце Хлестакове и психбольницей нет ничего общего. Но что есть чинопочитание и лицемерие, если не настоящее безумие, противное человеческой природе?
Общую атмосферу помешательства дополняют и речевые дефекты, которые присутствуют в речи большинства героев и превращают спектакль в карнавал безумцев. Выделяется на этом фоне разве что сам Хлестаков, из нелепого плута превратившийся в самого адекватного персонажа пьесы, «пациента», желающего покинуть этот дурдом.
На погружение в омут безумия работают и обшарпанные декорации, и неожиданно возникающие и смешащие отсылки к мировой культуре, и эклектичное музыкальное сопровождение (Where Is My Mind? Pixies и «Дельфины» Мумий Тролль прилагаются).
Еще один спектакль Антона Федорова — хрестоматийная история об эксперименте, который должен был оказаться триумфом эволюции Человека, но стал его же пощечиной самому себе. Повесть Булгакова — знаковая для МТЮЗа: впервый раз на сцене театра она была поставлена Генриеттой Яновской еще в 1987 году, даже до появления повести в печати.
Поначалу постановка Федорова может показаться если не академической, то куда менее радикальной, чем его же «Ревизор». Постепенно отход от классического восприятия текста становится все заметнее. Он проявляется в отказе от советских исторических реалий, монотонном повторении актерами своих реплик, (опять-таки) театральных отсылках и порой несвязной речи героев. Однако главной особенностью инсценировки, пожалуй, стали актерские акценты и интерпретации знакомых героев.
Вместо ироничного интеллигента Преображенский (Игорь Гордин) здесь предстает эгоистом и циником, к которому проникнуться симпатией довольно сложно. Чего не скажешь о местном Шарикове в исполнении Андрея Максимова — он подросток в теле взрослого, просто жаждущий одобрения своего «отца». На протяжении спектакля зритель будет испытывать к нему полярные чувства: от отвращения и страха до сочувствия и умиления. Кстати, роль его четырехлапой инкарнации исполнил настоящий бобтейл!
Гоголевского «Вия» по праву можно считать ярким примером русского фолк-хоррора: история о молодом семинаристе Хоме Бруте и юной панночке, застрявшей между жизнью и смертью, до сих пор может заставлять кровь застывать в жилах. Тем удивительнее подход режиссера Дениса Парамонова к адаптации повести, ведь в ней на первый план вынесен не ужас, а история любви; да, больной, но любви. А дополняют ее минималистичная сценография и камерность (Малая сцена находится буквально в метре от первых рядов зала), экспериментальная хореография и реминисценции на другие произведения писателя.
Также достойны упоминания:
«Р», театр «Сатирикон». Еще одна адаптация гоголевского «Ревизора», от текста которого здесь остались периодические выкрики городничего (Тимофей Трибунцев): «Гоголь — гений!». Действие перенесено в некое безвременье: в монологах героев реалии ковидного 2020-го могут столкнуться с упоминаниями «брички» и «светских балов». В мире здешнего города N вообще может произойти все что угодно: в какой-то момент на сцене оказывается огромное чучело вороны, а монолог Сквозника-Дмухановского превращается в зонг. Тем не менее такое радикальное переосмысление создает интересный диалог с оригинальной комедией. В главных ролях: уже упомянутый Тимофей Трибунцев, Марьяна Спивак и Константин Райкин. Последний играет Хлестакова вневозрастного, многоликого и безликого одновременно.
«Р», театр «Сатирикон»
«Сережа», МХТ имени А. П. Чехова. «Анна Каренина» Льва Толстого — один из главных и самых психологически глубоких романов XIX века, в котором общественное и глубоко личное слилось в единый рассказ о любви и долге. Как превратить нечто настолько сложное в спектакль? Создатели спектакля решили рассказать эту историю в духе бунинского «Солнечного удара», как хронику одной страсти. Мария Смольникова играет Каренину по-детски, как девочку, часто неловкую, еще чаще — любопытную, и всегда — жаждущую любить. «Детскость» спектакля проявляется и в игрушечной сценографии, и в эксцентричной хореографии: иногда создается ощущение, будто мы смотрим на историю глазами маленького Сережи, сына Анны. Его роль здесь, кстати, «исполняет» кукла-марионетка. В спектакле также задействованы Виктор Хориняк и Константин Хабенский в ролях Вронского и Каренина соответственно.
«Сережа», МХТ имени А. П. Чехова
«Зимний сад», Театральный центр «На Страстном». Действие постановки разворачивается в замерзшем вишневом саду. Все воспоминания и переживания прошлого здесь застыли навек — довольно точная метафора мироощущения Любови Раневской. Здесь особенно интересны актерские интерпретации персонажей: роль старого лакея Фирса исполняет народная артистка РФ Антонина Кузнецова. Любопытна также расстановка сил среди действующих лиц: Лопахин, обычно играющий роль локомотива истории «Вишневого сада» уходит на второй план, уступая место кажущимся второстепенным героям.
«Зимний сад», Театральный центр «На Страстном»
«Баба Яга. Умри правильно», «Театр.doc». Чему могут нас научить русские народные сказки? Кто такая Баба Яга, что это за архетип? И причем тут принятие смерти? Спектакль основан на «Морфологии волшебной сказки», труде советского фольклориста Владимира Проппа, который в свою очередь опирался на сказки, записанные Александром Афанасьевым. Важно: «Баба Яга. Умри правильно» — не спектакль в обычном его понимании. Зрители здесь — равноправные участники интерактивного действия. Стоит быть готовым к тому, что вам придется в нем поучаствовать и, возможно, даже выйти на сцену!
Фото: Электротеатр «Станиславский»; «Около дома Станиславского»; МТЮЗ; Театр Ермоловой; «Сатирикон»; МХТ имени А. П. Чехова; Театральный центр «На Страстном».
