Природа, Баженов и паровозы: что смотреть в усадьбе Михалково

От деревни к блистательной — не хуже знаменитых Кускова и Останкина — барской усадьбе. От усадьбы — к фабрике. От фабрики — к открытому для жителей мегаполиса месту отдыха. Усадьба Михалково сохранила черты всех этапов своей истории, а значит, ее посещение будет не только умиротворяющим, но и познавательным. RUSSPASS Журнал рассказывает, на что стоит взглянуть, оказавшись в этой усадьбе, ядром которой стали постройки «баженовского стиля» и живописные Головинские пруды.

Потом в усадьбе завели одну из самых прогрессивных российских фабрик первой половины XIX века — тут постарался Вильгельм (Василий) Иванович Йокиш, «экспат» из Пруссии, приехавший в Россию в 1832 году заниматься семейным суконным производством и в том преуспевший. Из третьей гильдии московского купечества в первую за одно поколение, с деловитыми под стать отцу сыновьями — завидная история успеха, о которой в Америке книги бы писали. И это — тоже об усадьбе Михалково.

Фабрика проработала до недавнего времени, а сейчас ее строения стали частично офисами, частично реконструированы под дорогое жилье (и работы продолжаются). Когда в 2016 году открылось движение по МЦК, добраться до усадьбы стало проще простого: выходите на станции «Коптево», и Михалково совсем рядом. А значит — началась новая эра в истории места: теперь здесь городской парк.

Загадочный зодчий для непростых господ

Первое, что видят приезжающие в Михалково — это сохранившиеся строения, как минимум приписываемые Василию Баженову, автору усадьбы Царицыно, Петровского путевого дворца, несостоявшегося большого Кремлевского дворца и прочая, и прочая. Чертежей не сохранилось, но архитектор был дружен с одним из владельцев усадьбы, Петром Ивановичем Паниным — братом упомянутого «дядьки» Павла I и заодно княгини Дашковой Никиты Ивановича, в своем роде тоже знаменитого человека, генерал-аншефа, бравшего у турок крепость Бендеры.

Правда, не везло Баженову с завершением построек: слишком велик был размах. Вот и здесь, пока в 1780–1784 годах строились флигеля да ограда с привратными башенками, умерла супруга заказчика — основной «мотор» реконструкции. А самому графу хватало и деревянного дома времен предыдущих владельцев, Дашковых. Дом этот, увы, не сохранился, а жаль: по воспоминаниям людей, посещавших Михалково при Паниных, усадьба эта была в числе лучших подмосковных, в чем-то даже превосходя знаменитые шереметьевские Кусково и Останкино.

Немного рыбки в прозрачной воде

Тем не менее, ощутить себя в гостях у Паниных можно и сейчас: главное-то украшение усадьбы — Головинские пруды — вполне сохранились. И даже были недавно облагорожены. По берегам идут экологичные дощатые настилы, дно почистили, зеленую зону вокруг тоже привели в порядок. А еще пруды, кажется, зарыблены — по крайней мере, на берегах можно встретить людей с удочками, и если бы в прудах рыбы не было вовсе, вряд ли они продолжали бы сюда ходить.

Хотя, конечно, рыба — не то, ради чего нужно сюда идти. «То самое» — это исключительные для Москвы природные панорамы: предвечернее спокойное зеркало воды, баженовский павильон-беседка, а на фоне — конечно, московские многоэтажки, куда без них. Как напоминание о том, что мы в мегаполисе, а на дворе XXI столетие.

Интересно, можно ли было бы сейчас сделать из Головинских прудов большую и приносящую доход «рыболовную базу» для любителей? Вполне может быть; по крайней мере, это было бы в духе того же П. И. Панина: граф, сделав Михалково своей летней резиденцией, не только занимался здесь увеселениями, но и развернул оранжерейное хозяйство. Это в те времена было не баловство, а высокотехнологичный тепличный комплекс, производство востребованных цветов, овощей и фруктов в любое время года. И приносила усадьба тогда по 20 тысяч тех, царских еще, рублей чистого дохода в год.

И еще немножко о Головинских прудах: этого нельзя заметить невооруженным глазом, но с середины ХХ века пруды подпитываются, в частности, и водой из Волги: подземными водоводами они связаны с Химкинским водохранилищем, а из прудов вода сбрасывается в приток Яузы Лихоборку. По сталинскому плану обводнения Москвы здесь должен был вообще быть судоходный канал — но построить успели только изящный гидроузел на Яузе…

Фабрика с человеческим лицом

Вильгельм, он же Василий Иванович, Йокиш — это такой гончаровский Штольц: неутомимый, рациональный, неунывающий и потому успешный. Вначале он был наемным управляющим у суконщиков из Иванова Грачевых, владевших усадьбой, но уже с конца 1830-х годов главным становится именно Йокиш.

В усадьбе Михалково можно увидеть, как действовал Василий Иванович. Во-первых, бережно: то из наследия Дашковых — Паниных, что уцелело, он не стал перестраивать под фабрику, а отреставрировал, выстроив производственные корпуса в другом месте. А сам жил в небольшом особняке, построенном рядом со сторожкой (уцелели оба объекта, причем в сторожке много десятилетий размещается магазин).

Во второй половине XIX века вокруг фабрики создается целый бытовой городок, включая школу, больницу с роддомом и даже театр. А рабочие казармы — они и сейчас уцелели, только надстроены в советские годы. Сейчас такое жилье в цене — казармы превращаются в клубные дома.

В советское время фабрика, конечно, потеряла имя Йокиша (еще чего — фабрикантов увековечивать; а стоило бы, как и Морозовых, скажем, в Твери). Называлась — имени Петра Алексеева; тот имел отношение к ткацкой промышленности, но не к этой фабрике. В его честь, кстати, называется улица в Кунцеве — тоже около фабрики.

От труда к обороне

В парке у Головинских прудов (он также принадлежит усадьбе) получается не только умилиться буколическими картинами барской жизни с мостиками и павильонами. Здесь можно представить себя в грозном 1941-м: тут сохранились бетонные колпаки-доты последнего рубежа обороны Москвы.

Граница города с 1916 года проходила по линии Московской окружной железной дороги (МОЖД, ныне МЦК). Когда в сентябре 1941-го руководство страны и города осознало, что враг вполне в состоянии при благоприятном для него стечении обстоятельств добраться до Москвы, вокруг столицы стали строить рубежи обороны (для этого мобилизовали на трудовой фронт тех москвичей и жителей пригородов, которые не ушли на фронт — это, в том числе, женщины, дети и старики). Отступать было некуда — позади оставались только баррикады на московских проспектах, их тоже построили в ту суровую осень.

По счастью — справились, отразили врага, и ближнемосковские рубежи не пришлось проверять на прочность. А доты-колпаки — сохранились на память о тех днях и даже отреставрированы.

Песнь о «Соколе»

А совсем рядом с усадьбой Михалково (если собираться в эти края на целый день, то не устанете — только запаситесь перекусом!) находится главный московский музейный комплекс железнодорожной истории. Точнее, один из двух главных: если на «Подмосковной» (ст. «Красный Балтиец» МЦД-2) можно увидеть хорошо отреставрированную станцию и паровозное депо, то на станции «Лихоборы» МЦК располагается одноименное депо, где содержатся музейные локомотивы и вагоны. Там есть все — от дореволюционных образцов и первых советских электровозов до несостоявшегося российского «Сапсана» — поезда «Сокол» полностью отечественного производства, который начали разрабатывать в 1990-х.

И «днесь учитесь», как сказал Пушкин, а могла бы сказать и Екатерина Воронцова-Дашкова: на небольшом пространстве за один день можно оказаться и в золотом XVIII веке, и в деловито-фабричном XIX-м, и в грозном, полном боевых и трудовых подвигов ХХ-м. Времена разные, — а все эпизоды истории Михалковской усадьбы учат одному и тому же: работа должна быть сделана, будь то сельское хозяйство или увеселительный парк, суконная фабрика, рубеж обороны или скоростной поезд. Ну, а потом время рассудит — и сегодня Михалково открывает новую страницу своей истории, встречая горожан и гостей столицы в рамках фестиваля «Усадьбы Москвы».

Фото: Marina Makarova, lana1501 — Фотобанк Лори; Svetlana Korshuk, Alexandr_Malyshev — Shutterstock/FOTODOM; AKfounder, Artem chulukin — Wikimedia Commons